Тут ангст. Я предупредил.Это было странно. Трудно назвать это душевной травмой: с сексом у меня никогда не было проблем ни до, ни после. Но тогда я был как в коме. Меня бросили. Променяли. Человек, ради которого я готов был на все. Даже лечь и умереть. Я не представлял себя без него. Я часами простаивал у него под окнами среди ночи, видя, как он выходит на кухню за стаканом воды... Я знал, что это значит. Было больно. Я не мог толком есть, не мог улыбаться. Попытки меня рассмешить для окружающих заканчивались эстетическим шоком: мышцы расползались в подобие улыбки, а потом я бросался в слезы. В истерику. Я не видел никого и ничего вокруг. Жил на автомате, как под колпаком. И никто не пытался помочь мне, скорее, наоборот. "Все что угодно было лучше, чем "я же предупреждал", - это не просто фраза из художественного текста. Я знаю, каково это, когда тебе говорят эту фразу, а у тебя внутри пусто и глухо, и сердце болит. Оставаясь один, я бросался на пол и принимался орать. До хрипов, кашля и крови горлом. Я готов был на все, чтобы его вернуть. И мир не имел никакого значения. В тот вечер я сидел у его дома и надеялся - и боялся, - что он выглянет в окно и увидит меня. Ребят, которые подошли ко мне, было пятеро. Они позвали меня с собой, мы говорили о чем-то, зашли в магазин за выпивкой, пришли к кому-то из них домой. Посидели, выпили. У одного из них была рассечена губа, зашита черной ниткой, ему было больно, но он все равно пил - водку, каким-то образом опрокидывая в себя рюмку так, чтобы не задеть рану. Другой явно застолбил меня, проблема была в том, что мои планы не сочетались с их. Когда начались домогательства, я рванулся было уйти, но меня, конечно, не отпустили. Я сбежал в ванную, но замок оказалось очень легко взломать. Когда я вышел оттуда, человек, который мог бы остановить беспредел, попросту ушел. Я снова попытался спрятаться - в комнате у сестры парня, которому принадлежала квартира. Портрет девушки на стене - графика. Она была так похожа на ту, на которую меня променяли... На окне первого этажа - решетки. Я понимал, что не выбраться, никак. Что придется пройти через это. Забаррикадировался диваном, умолял меня отпустить. Они вроде как пообещали. И я поверил, хотя это и было глупо. И вышел. Они развлекались по очереди, я просто им не мешал. А когда они закончили, оделся и ушел. Спокойно. Меня окликнул кто-то во дворе, я сделал вид, что я не я. В тот день я работал, как обычно, в книжном. Улыбался, общался и боролся со сном. К вечеру меня накрыло. Я звонил единственному человеку, которому совершенно не был нужен, я просил его помочь мне, и он сказал: только не делай глупостей. Я уже был готов сделать - только одну. Искал только средство. Таблетки казались оптимальным вариантом, не суть важно, какие именно. У меня иммунитет к передозам. В слезах, соплях, алкогольных парах и на колесах я шатался по квартире, прижимая к уху трубку, из которой любимый голос утешал и уговаривал. "Обещай мне, что не будешь делать глупостей". И я пообещал. И проснулся. Понял вдруг, что вокруг - мир, люди, что есть кто-то, кому не все равно, если меня не станет. Что, возможно, кому-то не хватает меня прямо сейчас. Я снова стал - жить. Через боль, через отчаяние и одиночество, но - жить. Не знаю, насколько все произошедшее тогда ужасно. Знаю, что это - целиком и полностью моя вина и ответ на невысказанную просьбу о помощи. Пусть даже мироздание помогло мне столь странным способом. Есть определенный вид мужчин, которых я не выношу, и именно они, воплотив в себе всю гадость, актуальную для меня на тот момент, стали для меня ключом к восстановлению. Там нет боли - только наблюдение. Если напрячься, я смогу вспомнить их имена, но они не имеют значения. Только опыт. И пусть кому-то это покажется диким, я за него благодарен. В том числе и потому, что мне не приходится врать.