Нетривиальный вопрос

Остался один текст из тех, на которые я подписался сам. Надеюсь, у меня хватит времени проникнуться матчастью.
Еще какое-то количество заявок ждет своего автора. В принципе я мог бы взять еще парочку, только не могу решить, какие. Может, кому-то что-то там будет интересно почитать в моем исполнении, м?

З.Ы. Вынес список фиков в эпиграф, ибо задолбался уже его поднимать. Так что прослакавших прошу туда.

запись создана: 02.04.2010 в 04:32

@темы: вопрос, я не провокатор, fun&fiction

---

Кинк-фест-текст

Заявка.

Неуместные привязанности

In the Crows we do not have «friends», and yet here you are and I cannot help but consider you such
Zevran

Он смешной, этот эльфеныш — тощий, как уличный котенок, и такой же дикий. Говорят, рос в публичном доме. Могу себе представить это местечко — занюханный бордель в эльфятнике, с грязными шлюхами, с дешевым мутным элем в качестве выпивки и закуски. От одной мысли об этом передергивает. Но эльфеныш не выглядит особо забитым. Даже наоборот.
— Звать-то тебя как? — спрашиваю его.
Он стреляет в меня желтыми глазищами и упрямо поджимает губы. Я проверяю его, занося руку. Он делает полшага назад, но взгляд не отводит. Ага, битый, значит. Но не сломленный. Тоже мне, дитя улиц. Я все же отвешиваю ему подзатыльник — символически, чтоб знал свое место, и успеваю ухватить за ухо прежде, чем он сумеет удрать. Если кому-то кажется, что схватить мелкого и юркого, как угорь, эльфенка за ухо просто, пусть сам попробует это сделать.
— Ну что? — говорю спокойно, садясь рядом с мелким на корточки. Он обиженно сопит, хватается за мою руку, загорелая мордашка пылает, в глазах толпами носятся демоны, и я понимаю, что возни с ним предстоит много. — Общаться не будешь?
Пока он принимает решение, я рассматриваю его. Весьма колоритный представитель вымирающей расы, надо отдать ему должное. Если я все правильно понял, ему что-то около двенадцати лет. Если подкормить, может, подрастет еще, но пока он здорово уступает своим эльфячьим сверстникам в росте. Хотя, пожалуй, это единственный недостаток, который к тому же его не портит. Люди в массе своей любят эльфов за экзотичность и миниатюрность. А этот экзотичен — экзотичнее некуда. Очень светлые, выгоревшие на солнце волосы в сочетании со светло-карими глазами и бронзовой кожей. Одеть его поприличнее, и миледи с милордами драться будут, только чтобы его заполучить в кроватку. А там уж — дело техники. Интересно, что ему больше подойдет? Яд? Или, может, гаррота? Нет, пожалуй, все-таки яд. Изысканный, вроде «поцелуя Аддера» или «тихой смерти».

Игнасио жаловался, что убивать эльфенок, видите ли, не хочет. Помнится, старый хрен бродил по приемному залу и выдирал из черепушки остатки волос, возмущаясь. Мол, дали сыну шлюхи такой шанс, а он нос воротит. Я тогда спросил, как же случилось, что он выжил. Тут-то Игнасио и замолк. Да, с этим хорьком у нас старые счеты... Не так уж много времени прошло с тех пор, как он отдал приказ, благодаря которому все мои драгоценные родственники раньше срока предстали перед Создателем.
Я выжил. И даже отомстил. Ферелденцы тоже умеют кусаться.
Я ненавижу Антиву, ненавижу антиванцев, ненавижу местную жару, жратву и Воронов, но мне попросту некуда больше деваться. Мы с Игнасио связаны веревочкой — не разорвешь. Убить меня он не сумел и отпустить не может, потому как это был бы серьезный ущерб авторитету гильдии. А мне плевать. Я убиваю антиванцев за деньги.
Почему мне захотелось приручить какого-то эльфеныша? Да хотя бы и из вредности. Чтобы подразнить мастера. Я прекрасно помню, что значит — быть здесь чужаком. Всех этих подонков объединяет только одна страсть, а меня с души воротит от их преданности делу. Так что убийца, отказывающийся отнимать жизнь у себе подобных, — это приятное разнообразие.

Эльфеныш меж тем воспользовался моей задумчивостью и вывернулся из захвата. Но, как ни странно, не удрал, хотя мог бы. Встал передо мной, сверкая глазами. Я кивнул: чего, мол, надумал? Он убрал за уши растрепавшиеся волосы, и я наконец удостоился чести услышать его голос.
— Зевран.
Он произнес это слово — вроде как имя, — поставив ударение на последний слог, но для уха ферелденца это звучало, как обычно, странно. Посему, чтобы упросить себе жизнь, я решил не церемониться.
— Зев, стало быть. Я Тальесин.
— Тальесен? — откликнулся эльфеныш.
Что ж, один-один. Языковой барьер, что поделаешь. Надо будет его на досуге поучить ферелденскому, а то и словечком на родном языке перекинуться не с кем.

Все же не зря я взялся возиться с этим мальчишкой. За несколько месяцев чуткого руководства он осознал преимущества и возможности своей жизни и стал куда более покладист. Во всяком случае, его удалось научить не есть руками и не спать с каждым встречным. Последняя его привычка, признаться, раздражала. Вряд ли в ней было что-то противоестественное для него, но мне помимо прочего приходилось отчитываться перед Игнасио об успехах эльфенка, а как прикажете это делать, когда непонятно даже, где его носит посреди ночи? Спасибо хоть, я пользовался у него преимуществом. Потому что не видел смысла ставить над ним эксперименты из разряда «а что будет, если связать ему руки за спиной и подвесить вниз головой». Для пыток, может, и нормально, но для постели как-то уж слишком на грани. Мне, правду говоря, вполне хватало женщин, коих было в достатке в любой момент, но с Зевом в этом плане было не только весело, но и очень комфортно. Он не задавал лишних вопросов и не возмущался ни на одно предложение. У него, похоже, вообще не было никаких комплексов, зато имелось богатое воображение и море энергии. Личным достижением для меня стал момент, когда удалось совместить его постельные таланты с работой. Клиенты с легкостью выбалтывали хорошенькому мальчику ценные сведения и расставались с жизнью с улыбкой на устах. Когда я смог убедить его в том, что некоторые люди по-настоящему заслуживают смерти. Нес что-то про руку провидения, про невинность, про неизбежность смерти, и Зев на глазах проникался...
Помнится, после первого самостоятельного задания он пришел расстроенный, я весь вечер не мог его разговорить и в конце концов наорал.
— Есть только две ситуации, в которых ты можешь позволить себе оглядываться назад: засада и постель, — сказал я ему, хорошенько встряхнув. — И больше никогда. Понял?
Он кивнул неуверенно, отстранился от меня, забившись в кресло. Дурак белобрысый...
К счастью, его было не так уж сложно отвлечь от мрачных мыслей. Я довольно легко вытряс из него все о мелких слабостях, с удивлением обнаружив, что одной из них была кожа. Обычная антиванской выделки кожа, которую можно было подсунуть ему практически в любом виде. Понять этого фетиша я не мог: если верить рассказам прочих воронят, дом, в котором располагалась квартира новобранцев, находился рядом с кварталом кожевников. Я там был пару раз по делу, и оба раза сбегал оттуда, задыхаясь, со слезящимися глазами. На месте Зева я, скорее всего, выворачивался бы наизнанку от одного упоминания о коже, а он ее обожал. Уткнется носом в какую-нибудь жилетку или перчатки и сидит так часами. Так что время от времени я покупал ему что-нибудь — для пользы дела. В хорошем настроении он был в разы покладистее и сообразительнее. Я сразу ему объяснил, что не делаю подарков: ему приходилось отрабатывать каждый дюйм этой кожи, но радовался он, тем не менее, очень искренне. И, не стану скрывать, мне нравилось наблюдать, как он вертится перед зеркалом, любуясь то ли собой, то ли обновкой.

Не скажу, что наши отношения были безоблачными, но обиделся он на меня только однажды. Я тогда здорово напился после задания, и мне в голову пришла, как тогда показалось, замечательная идея. Напоив Зева вином со снотворным, я подбил одного нашего умельца украсить эльфеныша рисунками вроде тех, которыми щеголяли долийцы. В конце концов, никто не тянул его за язык: назвался долийцем — подставляй физиономию. Правда, лицом Октэ не ограничился, в порыве вдохновения очертив вполне уже оформившиеся под смуглой кожей рельефы. А я, не удержавшись, добавил что-то вроде личного клейма. Да и кто бы поспорил с тем, что Зев — моя игрушка?
С утра Зев проснулся прилипшим к простыням. Могу себе представить, как у него болела голова после зелья.
Поняв, что произошло, он первый и единственный раз обложил меня такими выражениями, что у кого угодно уши бы свернулись в трубочку. Я тогда влепил ему пощечину, и он ушел, сверкнув на меня своими глазищами. Где он провел те несколько дней, пока заживали татуировки, понятия не имею. Но все же он вернулся, и я вдруг понял, что скучал по нему...

Терзала ли меня совесть из-за того, что я пользовался его привязанностью?.. О какой совести речь? Нет, полагаю, мы оба знали, что делаем. И в один прекрасный момент он научился играть со мной на равных. Он начал соревноваться со мной. Он хотел превзойти меня — во всем. Я выиграл спор с Игнасио, хотя не уверен, что меня это обрадовало. Зев стал отличным убийцей — расчетливым, спокойным и, пусть это и прозвучит неуместно, нежным. Уже не он зависел от меня, а я от него. И это была моя ошибка. Слишком много времени мы провели вместе, и я не заметил, как стал бояться его потерять. Когда это случилось, я отомстил ему, конечно, но месть не принесла удовлетворения. Я избавился от соперницы, но и сам Зев сломался. Если раньше он видел во мне друга, насколько это возможно было здесь, в гильдии, то после Ринны... Вряд ли когда-нибудь я смогу забыть этот взгляд. Он ничего не сказал, не упрекнул меня ни словом, хотя наверняка понимал, что я сделал. Подозреваю, это его сильнее всего и ранило. Он ждал предательства от кого угодно, даже от этой своей остроухой подружки, только не от меня. Когда он уехал, я готов был броситься за ним, умолять его не делать глупостей, на коленях ползать, только бы он вернулся. И, узнав, что он все-таки выжил, из ехидного письма старого хорька, воротившего дела в Ферелдене, помчался туда, на давно забытую родину, только чтобы выяснить, что мой Зев думать забыл обо мне.
Я смотрел ему в глаза, слышал голос, лишь раз дрогнувший, когда он с легкой грустью сказал: «Прости, старый друг, но ответ — нет», — по-ферелденски, со своим жестким акцентом, который мне так и не удалось из него выбить. Так хотелось сказать ему, что я сожалею, что готов перебить половину Воронов, чтобы вторая половина согласилась принять его обратно, но слова получались злыми и горькими вопреки моей воле.
Надеюсь, тебе станет легче, когда ты убьешь меня.
Прости...

@темы: Dragon Age: Origins, обнять и плакать, тексты, fun&fiction

---

А-ля-ля-ля-ля-ля, а я сошла с ума... Какая досада! (с)

Писец пробивает ночью. Наверное, это нездорово - писать по три фика подряд, но, с другой стороны, авторский лист за сутки для меня уже нормально. В писучем настроении, конечно. Люблю своего Пророка. Есть не просит, пить не просит, в туалет не ходит, картинки глючит как нефиг делать... Моя киса, когда читает очередной шедёвр, уже даже выдает нечто более осмысленное, чем "прикольно".
Вообще, конечно, нет лучшего стимула, чем отзывы читателей. Можно уже и не притворяться, что пишу я токмо и исключительно для себя. Только - в первую очередь. Хотя давно уже не было мира, по которому мне хотелось бы что-то писать. Чаще всего в текстах уже все есть, а извлеченный из глубин подсознания слэш не рассчитанных на это героев мил, но зачастую притянут за уши и прочие выступающие. Я когда-то писал по Льюису (еще в школе - дикое мэрисью), по ВК (кто ж по нему не писал!), даже несколько ориджей начал. Но меня вечно ломал сюжет для большой вещи. Обоснуй - легко. Вплоть до обоснуя магии. А вот поход из пункта А в пункт В - катастрофа. О чем писать? Поэтому я ДАО и люблю. Там есть сюжет, куча намеков и простор для фантазии в рамках довольно качественно проработанного мира. И - какая трава! Боги, что б я делал без BioWare... Того и гляди, вспомню, как стихи писать.

@темы: игры разума, выгул тараканов, Dragon Age: Origins, фан, креатив

---

Кинк-фест-текст

Заявка.
Клоуны у меня стабильно не смешные.
Спойлер: Все выжили!

Холод ревности, жар любви

День не задался с самого утра. Вообще-то ливни в Ферелдене — дело обычное. Но не в декабре же! Виновата была, естественно, Морриган, проснувшаяся в крайне мерзком настроении. Накануне Дарриан имел честь сообщить ей, что желал бы прекратить не нужные обеим сторонам мучения и жить долго и счастливо с Зевраном. И вполне естественно, что ведьма не оценила его выбор. А увидев их вдвоем у костра за уютным процессом приготовления завтрака, взбесилась и пальнула в небо каким-то особо убойным заклинанием. Небо обиделось и вместо легкого пушистого снега, который приводил Зеврана в детский восторг, обрушило на головы спутников холодный, хлесткий ливень. Магический. Выгодно отличавшийся от обычного тем, что за минуты промочил насквозь все, до чего дотянулся. В результате отряд остался без завтрака, без сухой одежды и без палаток, которые успешно протекли насквозь. Вдобавок ко всему развезло дорогу, и даже под деревьями вскипела грязь. А ветер! Ветер дул строго параллельно земле и, кажется, со всех сторон одновременно. Когда из палаток начали в панике выбираться спутники, Дарриана накрыл приступ истерического хохота. Алистер в подштанниках и одном носке подбежал к командиру и принялся трясти его за плечи, но тому становилось только хуже: он согнулся пополам и едва не падал, издавая сдавленные всхрюкивания.
— Эй, ты чего? Что вообще случилось? — вопрошал храмовник.
Табрис с трудом успокоился, откинул назад облепившие лицо мокрые волосы и, все еще похихикивая, показал пальцем на взъерошенную Морриган. Та стояла посреди организованного ею безумия и... как же хорошо, что она не умела испепелять взглядом! С другой стороны, может, можно было бы обсохнуть и согреться.

— Все мокрое насквозь. И травы, разумеется, тоже, — резюмировал Зевран, вывернув свою сумку. Собственно, его запасы теперь мало на что годились — большой липкий ком с торчащими в разные стороны непонятными веточками.
— То есть, простуда нам обеспечена, — вздохнула Лелиана и поудобнее пристроила над головой щит, которым пыталась прикрыться от дождя. Это, конечно, была пустая трата времени, но что с женщин возьмешь: они просто созданы для того, чтобы делать глупости. Различающиеся только степенью невинности.
— Винн? — Дарриан подошел к пожилой чародейке, обиженно мокнущей на скользком бревне, и по-собачьи заглянул ей в глаза. — Вся надежда на тебя.
— А что я могу сделать?! — возмутилась та. — Я погодой управлять не училась. Я целитель, если ты вдруг забыл.
Стоически охраняющий разоренный лагерь Стэн хмыкнул и повернулся ко всем широкой спиной. Магов он не любил, и в некоторые моменты Табрис готов был разделить его чувства. На сей раз — особенно. Конечно, Морриган можно было понять, но неужели так сложно было направить свой гнев куда-нибудь в менее чреватое ответами место? В дерево или в землю, например... А в результате пострадал не только виновник ведьминских терзаний, но и все остальные тоже. И она сама в первую очередь. Счастлив был только мабари. Незамутненно и полно. Он с ног до головы угваздался в грязи и настойчиво лез обниматься.

— Что будем делать? — поинтересовался Алистер, когда ливень начал стихать.
Он так и ходил в нижнем белье, но натягивать мокрую одежду и правда не было никакого смысла. Винн, все такая же хмурая и неразговорчивая, отказалась спасать отряд магией, поскольку это, дескать, ниже ее достоинства, а Морриган, устроившая друзьям развлечение, похоже, выдохлась на ближайшие пару дней.
— А у тебя есть предложения? — вернул вопрос Зевран. Убийце, пожалуй, пришлось хуже всех: промокшая насквозь кожа постепенно замерзала, и привыкший к более мягкому климату антиванец метался между желаниями срочно раздеться и не делать этого ни в коем случае. Он пытался согреться, бродя вокруг кострища и размахивая руками, но его энтузиазм медленно, но верно угасал.
— Вот, к слову, неплохая идея, — заметил Дарриан. — Пусть каждый что-нибудь предложит. Чтобы согреться и высохнуть до того, как мы окончательно замерзнем.
Выудив из останков костра несколько угольков и оторвав от какого-то несчастного дерева пару полос коры, командир раздал это богатство спутникам и уселся ждать предложений. Некоторое время слышались разного рода задумчивые возгласы, визги «не подглядывай!» и стук чьих-то зубов. Когда творческий процесс наконец-то завершился, Дарриан собрал обрывки коры в собственный шлем и молча помолился, чтоб на них не оказалось чего-нибудь особо провокационного.

— Итак, посмотрим. — Дарриан слегка потряс шлем, чтобы записки перемешались, и запустил туда руку. — Первое предложение...
На неровной поверхности коры, старательно выведенное каракулями, значилось слово «кастёр»*. Неплохо для начала... Табрис кашлянул, не удержавшись от комментария:
— Морриган, я думаю, это и так очевидно. К сожалению, твое предложение сложно осуществить, поскольку вокруг, если ты заметила, нет ни единого сухого полена. За что тебе огромное человеческое... то есть, прости, эльфийское спасибо.
Ведьма обиженно шмыгнула носом. Табрис пожал плечами и вытянул еще один кусочек коры:
— Что у нас там дальше? — Почерк знакомый до боли, угловатый и размашистый. — О! Бой подушками! Всю жизнь мечтал. Жаль, ни одной подушки рядом, но спасибо, Алистер. Следующее предложение... оргия?
Все взгляды, естественно, устремились на Зеврана, который, заметив это, только руками развел: что, мол, я-то сразу?! А Табрис смотрел на Лелиану, и бард медленно, но верно заливалась краской.
— Мне нравится ход твоих мыслей, дорогая, — невозмутимо сообщил антиванец, с льдистым хрустом выпрямив руку и приобняв барда за плечо. — Может быть, на этом и остановимся?
— Без бедя. — Морриган чихнула и снова шмыгнула носом.
— Зев, а что такое «пляска смерти»? — поинтересовался Дарриан, вытянув новую записку. Почерк убийцы, аккуратный и четкий даже в отсутствие отточенного пера и качественных чернил, не говоря уже о бумаге, не узнать было сложно.
— У учеников Воронов есть такая игра, — пояснил наемник, стараясь не слишком сильно стучать зубами. — Метание кинжалов. По живой мишени. Мишень должна уворачиваться. Получается это не всегда, но очень согревает.
— И ты, разумеется, никогда не был мишенью, — презрительно протянул Алистер.
— Был, — пожал плечами Зевран.
— Ну ладно, хватит, забыли, — вмешался Табрис, снова пошерудив в шлеме. — Хорошенько напиться я бы и сам не отказался. Винн, если у тебя есть, что выпить, не прячь.
Последнее предложение оказалось наиболее радикальным, и Табрис сообразил, что он наделал, только когда дочитал его до конца:
— Вырвать гнусной ведьме язык и сжечь... Стэн, это...
Договорить ему не дали. Морриган вскочила, забыв о начинающейся простуде, и в буквальном смысле принялась метать молнии взглядом. В Стэна, разумеется. Кунари пару раз увернулся, но потом его настиг один из разрядов, и Стэн, совершив умопомрачительный кувырок через голову, смачно упал лицом в жидкую грязь. Промахнуться было невозможно, поскольку грязь на некоторое время стала неотъемлемой частью пейзажа. Зарычав, воин вскочил, выхватил свой гигантский двуручный меч и с криком «Katara, bas!»* ринулся к Морриган. Та мгновенно наколдовала щит и сразу следом за ним — каменный кулак. Кунари снова отбросило, в этот раз — на спину. Теперь он был измазан в грязи более-менее равномерно.

Некоторое время спутники восторженно наблюдали за тем, как болотная ведьма раз за разом роняла Стэна на землю, не в силах отвести от завораживающего зрелища глаз. Лелиана даже собралась зааплодировать, но вовремя опомнилась. Первым пришел в себя Дарриан.
— Эй, народ, хватит уже! — воскликнул он. — Я понимаю, вам тепло, но...
Последние его слова утонули в грохоте очередной атаки Морриган.
— Да что ж такое! — взревел эльф. — Разнимите их наконец.
Друзья опасливо переглянулись, но все же встали и отправились выполнять приказ командира. Сидеть остался только Зевран, который, похоже, замерз настолько, что даже пошевелиться не мог. Табрис сел рядом с ним и принялся растирать его дрожащие плечи.
— За что люблю этих людей, — произнес он глубокомысленно, — так это за свободу мысли. Я бы до оргии ни за что не додумался.
— Не знаю, как насчет оргии, но предложение Лелианы мне нравится, — промурлыкал Зевран, забираясь ледяными руками под куртку Табриса.
Тот зябко передернулся, но все же вполне натурально улыбнулся. Бросив взгляд на кучу-малу, образовавшуюся на месте сражения Стэна и Морриган, Страж решил, что остальные согреются сами, и уволок своего убийцу в ближайшие кусты.

* Я нисколько не хочу обидеть поклонников Морриган или уличить ее в безграмотности: скорее всего, она была знакома с правописанием. Это просто такой «авторский ход».
* Буквально означает «Умри, тварь!»

@темы: Dragon Age: Origins, тексты, fun&fiction

---

Кинк-фест-текст

По этой заявке. Не знаю, что это, получилось как-то внезапно. Насилие, смерть, ужас-ужас, панический юмор.

Nameless

Есть люди, которые не привыкли, что им отказывают. Избалованные дети могущественных аристократов, к примеру. Воган прекрасно знал семейку тейрнов Хайэвера, наравне с солдатней сражающуюся и наравне с прислугой работающую, и презирал ее за это. Хотя это была не единственная причина. Главная причина состояла в том, что дочурка Брайса, красивая как демон и примерно настолько же умная, врезала Вогану между ног, когда он пытался выразить свои восторги по поводу ее внешности. Да, может быть, излишне прямо и буквально. Но сын эрла Денерима не привык, что ему отказывают. В тот день он напился и устроил в эльфинаже резню, позволив своим людям делать все, что вздумается. Покорные и беспомощные как овцы, эльфы ничего не могли поделать. Воган наблюдал со стороны, посмеиваясь над паникой и напрасными мольбами о помощи и сострадании. Они не стоят сострадания, они скот и нелюди. И миледи Элисса, эта высокомерная шлюшка, тут ни при чем. Никто не смеет отказывать такому мужчине! Залитые вином, мерзкие воспоминания стали еще мерзее под утро. Спасла горячая ванна и легкий завтрак, принесенный в постель одним из слуг. Воган не видел его в поместье раньше, хотя, признаться, он никогда не обращал на слуг внимания. А тут взгляд зацепился за огненно-рыжие волосы, сместился на резкое, точеное лицо и дальше — на хрупкую фигуру, стройные ноги... Пока эльф сноровисто собирал посуду на поднос и наполнял стакан холодной водой из графина, Воган раздумывал над тем, как этот остроухий похож на засранку Элиссу и как было бы славно вздуть ее прямо на шкуре у камина. Он поманил слугу вальяжным жестом и снова оглядел его с ног до головы. Сколько он употребил в дело эльфиек, он не считал. Кто вообще их считает? Некоторые даже не попадали в его покои — особо строптивых разрешалось резать в назидание остальным. Но мужчин среди них не было. Воган не был ярым противником однополых связей, просто не выпадало случая. Эльф нервно переступил с ноги на ногу, и сын эрла нахмурился. Слуга обязан подчиняться господину, разве нет? Сколько ему лет, интересно? По виду и не определишь, хотя не все ли равно?
Воган откинул прочь одеяло и похлопал по постели рядом с собой.
— Что делать, знаешь? — спросил он тоном, не подразумевающим возражений.
Эльф перевел потерянный взгляд с лица человека на беленую простыню и, кажется, покраснел. Даже кончики острых ушей зарозовели. Но сел. Видимо, знает, что отказывать нельзя.
— Приступай.
Воган поудобнее устроился среди подушек и выжидающе посмотрел на слугу. Тот некоторое время колебался, но потом все же протянул руки к мужчине. Не туда, куда ориентировал его Воган, но его прикосновение к груди было неожиданно приятным. Наследнику нравилось в эльфах именно это — тонкие, жилистые, подвижные руки, способные не только незаметно вытащить из кармана кошелек, но и... сделать многое другое. Если бы к рукам не прилагались сами эльфы, цены бы им не было.
Пока эльф самозабвенно массировал торс Вогана, тот позволил себе немного помечтать. Ведь славно было бы, если бы молоденькая тейрна стелилась перед ним с таким же подобострастием... От радостных мыслей Вогана отвлекли яркие ощущения. Слуга все же додумался наконец перейти от прелюдий к делу, и, стоило отдать ему должное, работал весьма изобретательно, пусть и не слишком умело. Ухватив эльфа за заплетенную в косу рыжую шевелюру, сын эрла заставил его принять высокородный орган целиком, и держал, пока слуга не забился всерьез. Дав ему пару секунд продышаться, Воган повторил маневр. Это было забавно. Парень побагровел, из глаз закапало, он судорожно сжимался в рефлекторных позывах, невольно усиливая приятные ощущения в области головки. Через какое-то время эльфа начало трясти, и Воган притянул его за волосы к себе, заставив лечь лицом вниз на постель. Тот, видимо, не вполне соображая, попытался отползти, пока наследник стаскивал с него штаны, и пришлось отвесить ему хорошую затрещину. Эльф взвыл, но сопротивляться раздумал. Рука у сына эрла была тяжелая, это все знали. И весьма впечатляющее аристократическое достоинство, в чем слуга убедился сразу же, как Воган добрался до его задницы. Мужчина позволил ему кричать, это тоже была часть процесса, и она возбуждала, пожалуй, сильнее всего. Внутри у эльфа было потрясающе тесно и жарко, даже жарче, чем у иных эльфиек, и Воган не смог удержаться, чтобы не всадить до конца. Слуга выл тихо и жалобно, на одной ноте, но наследнику это не мешало. Он увлеченно трахал костлявую эльфийскую задницу и ему было искренне плевать на все остальное. Закончив, он спихнул трясущегося слугу на пол и снова развалился на кровати. Эльф с трудом поднялся, натягивая штаны, и Воган успел заметить, что мужество у него крайне скромное. То ли от природы, то ли от страха. Наследник ухмыльнулся.
— Прибери и убирайся, — бросил он, слегка кивнув на собственный все еще упругий член.
И пока эльф дрожащими руками оттирал его от собственной крови, подумал, не повторить ли процесс. Похмелье прошло, как не бывало, настроение поднялось... и клонило в сон. Поразмыслив, Воган отослал эльфа и даже не слышал, как тот ушел.
Обед Вогану принесла пожилая тетка с кухни. Подавив раздражение, наследник лениво поинтересовался, куда пропал рыжий доходяга, и почти не удивился, когда остроухая старушенция, потупившись, ответила:
— Он умер, милорд. Повесился в кладовке.

@темы: Dragon Age: Origins, тексты, fun&fiction

---

Системки

Забавная штука соционика. Меня по ней куда только не типировали, пока я не выяснил, что типировали каждый раз разные модусы. В одном из них я замкнутый и сволочной интроверт. И те, кто считает меня интровертом, в принципе, где-то правы. В том же модусе я логик и интуит. А есть модус, где все наоборот. Поэтому двух вариантов ответа в тестах мне мало. Надо минимум четыре и вариант "когда как". И когда я Дост, а когда Макс или кто там еще - это сильно отдельный вопрос, да. *вставая в позу* Ну, и кто меня типировать?

@темы: системы, игры разума, разное, я, любимый

---

Безымянный и безотносительный текстик

Была в комментариях к одному из текстов на фесте такая штука, не официальная заявка, просто чей-то кинк - описать спящего Зеврана глазами влюбленного Стража. Я очень долго на него смотрел. На кинк, в смысле. И вот надрочилписал в результате такое что-то с чем-то.

Nameless

Застать его спящим — почти невозможно. Он спит очень чутко и просыпается от малейшего шороха, от еле заметного движения. Наверное, он и сейчас только притворяется, хотя кто знает... После памятной встречи в Денериме он сильно изменился: стал заметно спокойнее и бросил привычку оборачиваться в самые неожиданные моменты. Непонятно, с чего ему взбрело в голову лечь под открытым небом, у костра. Может быть, решил посмотреть на звезды и задремал, но будить его прямо сейчас, чтобы сонного отвести в палатку, ужасно не хочется. А хочется просто смотреть. Более того, невыносимо тянет прикоснуться, пробежаться кончиками пальцев по золотистой коже на щеке, по чувственным, крупным губам, очертить контуры светлых бровей, почти незаметных на фоне загара, поправить свернувшуюся на шее мягкую прядь волос. Сколько ни смотри на него, всегда кажется, что видишь солнце. Теплое, светлое, удивительно нежное существо, словно специально созданное освещать землю, пока на небе тучи.
Без этой своей кривоватой улыбочки он выглядит совсем мальчишкой. Правда, есть у него и другая улыбка — для внутреннего пользования, вызывающая желание сгрести его в охапку и затискать до смерти. И сейчас тень этой улыбки блуждает в уголках его губ. Он спит на спине, подложив одну руку под голову. Вторая свободно лежит вдоль тела. Крупная кисть, жесткая от мозолей кожа на ладони, от запястья по большому пальцу тянется шрам. И наверняка в рукаве припрятан кинжал, который незаметно скользнет в ладонь, стоит владельцу почувствовать неладное. Убийца, родившийся в борделе, в грязи антиванского эльфинажа. Легко рассуждающий о жизни без выбора и с заранее известным исходом. Циничный и ехидный. Но при этом с таким искренним восторгом реагирующий на внимание и ласку, что становится непонятно, как он выжил и не превратился в законченного человеконенавистника.
Сейчас кажется, подходи к нему и бери голыми руками — открытого и расслабленного, защищенного лишь тонкой шерстью рубашки, но это только видимость. Он слегка поворачивает голову и приоткрывает один глаз, щурится на свет костра. Улыбка для внутреннего пользования становится четче, пламя отражается в солнечной радужке причудливыми бликами.
— И долго ты собираешься меня изучать? — отчетливо, совершенно не сонно, и остается только поверить в то, что он с первой секунды был осведомлен о постороннем присутствии, и ему просто надоело притворяться.
— Ближайшие лет тридцать, если не надоем тебе раньше.
Сладко потянувшись, он разводит руки в приглашающем жесте. Как ни странно, лежать рядом с ним не менее приятно, чем его рассматривать. Особенно если уткнуться носом в шею, возле уха. У него свой, особенный запах, едва уловимый за густым ароматом костра и кожи, но оттого не менее одуряющий. Искаженное в глазах простых смертных восприятие мага позволяет чувствовать не только запах и тепло его тела, но и то, как его душа устремляется навстречу прикосновениям. Наверное, именно это делает близость с ним настолько неповторимым переживанием, что она становится насущной необходимостью, как воздух или вода.
— Зев...
— М?
— Просто... радуюсь, что ты со мной.
Он усмехается, но от комментариев воздерживается, просто крепче сжимает объятия. Приятно тешить себя надеждой, что он тоже этому рад.

@темы: тексты, Zevran Arainai, fun&fiction

---

Фестовый текст

Просили юмор. Не уверен, что это именно юмор, потому как мне не смешно, но со стороны, наверное, виднее.
Присутствуют порванная в порыве страсти перевязь, перегар, фонарный столб и особенности деторождения в однополых парах.

Взаимность

— Я так понимаю, у вас всё серьезно?
Огрен с убийственно мрачным выражением лица подошел к Зеврану и теперь взирал на него с нетерпением, ожидая ответа. Рядом с героическим орзаммарским берсерком Зев немного терялся. Они были почти одного роста, но Огрен при этом был раза в два шире миниатюрного эльфа. Такая боевая табуретка, закованная в полированый металл. И каждый раз, когда гному взбредало в голову поговорить с убийцей по душам (а с тех пор, как они вдвоем вытащили Стража из форта Драккон, это случалось регулярно), последний внутренне готовился к мордобою — просто на всякий случай. Привыкнуть к манере Огрена налетать, как перегарный ураган, было решительно невозможно. Тем не менее, эта феерическая внезапность не помешала Зеврану невиннейшим образом улыбнуться и наивно спросить:
— У кого «у нас» и что «всё»?
— Не строй тут мне из себя непорочную сестру! — надулся гном. — Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю!
— Прости, мой дорогой смердящий друг, но я так и не удосужился овладеть умением читать мысли, — напомнил Зев, пытаясь вернуться к прерванной нападением Огрена починке перевязи.
— Я про Стража, — буркнул берсерк, с грохотом обрушиваясь на бревно рядом с эльфом. — Вы с ним... того?
— Что? — Зевран продолжал строить из себя невинную овечку.
— Ну... спите?
— Как все живые существа на земле, — легко согласился эльф.
Огрен побагровел, рыкнул что-то неразборчивое, после чего неожиданно со всей силы хлопнул Зева по плечу.
— Понял, смущаемся! — бухнул он и даже помог оглушенному эльфу сесть обратно на бревно. — Ты не думай, я не собираюсь лезть не в свое дело, — доверительно добавил он. Для придания фразе доверительности он сгреб собеседника в охапку, наклонившись к нему поближе и едва не прикончив мощным перегаром. — Вот Бранка у меня — горячая женщина была... И тоже, вишь ты, потянуло ее на романтику...
— Так ты все-таки надумал со мной переспать? — хрипло уточнил Зев, пытаясь вдохнуть хоть немного свежего воздуха.
— Да нееее, — благодушно отмахнулся гном. — Просто не пойму, зачем это все. Зачем тогда мужчины и женщины, если все равно женщины — женщин, а мужчины... ну, сам понимаешь.
Огрен неопределенно повертел в воздухе пальцами, демонстрируя, видимо, нечто, что Зев «сам понимал».
— Ты, бесспорно, мой брат-близнец, Огрен, — проникновенно просипел эльф, — но тебе не кажется, что есть вещи, которые не обсуждают даже братья?
— Тебе что, жалко, что ли? — возмутился гном. — Все и так только и делают, что болтают о вас. Решают, что подарить вам на свадьбу.
Даже несмотря на то, что Огрен сопроводил это заявление громоподобным хохотом, Зев не был вполне уверен, что он шутит.
— Не припомню, чтобы мы объявляли о помолвке, — заметил эльф, подавив малодушное желание вскочить и убежать.
— Ну как же! Ты же подарил ему кольцо!
— Это было не кольцо, Огрен.
— Да ладно! Круглое, золотое, с камушком...
Зевран обреченно вздохнул, закатив глаза. В этой тесной компании, похоже, все только и делали, что шпионили друг за другом! Он уже давно смирился с тем, что стал объектом пристального наблюдения: дескать, страшный и злобный убивец, надо за ним присматривать. Пристальнее всего за ним следил Сурана. Просто таскал его везде с собой и даже ночью от себя не отпускал. И это могло бы быть самым приятным переживанием в жизни убийцы, если бы в него не вклинивались всевидящие и всезнающие друзья. С такими, пожалуй, и врагов не надо...
— Вы только там поаккуратнее. А то ты знаешь, от этого дела дети бывают...
— Да, благодарю за подсказку. У нас непременно получится тройня. Два гнома и кунари.
— Что более чем логично в союзе двух эльфов одного пола, — послышался голос Стража из темноты. Вскоре в свете костра материализовался и он сам — мокрый и счастливый.
— Купался в одежде? — хмыкнул Огрен.
— Нет, не угадал! Готовлю вот ответные подарки. Возникли некоторые технические неполадки, но я справился.
Маг гордо продемонстрировал нечто фаллическое, высящееся у него на ладони. Подойдя поближе, Огрен и Зев обнаружили, что сей вытянутый предмет есть не что иное, как миниатюрный фонарный столб. Излучавший пробирающий до костей холод. Как Страж ухитрялся спокойно держать его в руке, так и осталось его маленькой магической тайной.
— Фонарный столб, — констатировал Огрен.
— Для Алистера, — довольно кивнул Страж. — Я и тебе подарок приготовил, не переживай.
— Ээээ... ммм... спасибо, — пробубнил берсерк, внезапно куда-то заторопившись. — Я... ммм... пойду проверю, как там... ну... проверю.
— Конечно, дружище. Проверь, — согласился маг.
— Фонарный столб? — Зевран приподнял бровь, завороженно взирая на странный предмет, вокруг которого дрожал воздух.
— Ага. На морозе, — радостно подтвердил Сурана. — Не советую его лизать.

@темы: Dragon Age: Origins, тексты, fun&fiction

---

*в воздух*

Дорогое мироздание, ТЫ ЗАЕБАЛО УЖЕ! Может, хватит, а?

@темы: всех убью, один останусь!, крышеснос, взять и уебать

---

Объявление

Будем считать, что мой свободник истерит. Причем целиком. При моральной поддержке силовика.
Дорогие желающие читать то, что я пишу, отметьтесь, пожалуйста, в этой записи. Я вас посчитаю и внесу в белый список.

@темы: sign: Лорд, слов нет

---

Фестовый текст

По этой заявке.

Странности

В тот день Алистер был как никогда близок к тому, чтобы стать расистом.
Уна Табрис, по-своему обаятельная и заботливая, была ко всему прочему еще и со странностями. Алистер знал в своей жизни не так уж много эльфов, но эта девушка... Что-то в ней такое было — непонятное. Вот, к примеру, увидела она сидящего в клетке кунари. Справедливо, между прочим, в клетку посаженного за убийство целой семьи, включая невинных детей. Три недели сидящего в этой самой клетке без воды и пищи. И решила во что бы то ни стало эту машину для убийства забрать. С собой. Даже не связала.
Или Морриган... ну зачем им, если подумать, эта ведьма? Ну колдует немножко, так что ж теперь, каждого отступника пригревать на широкой груди? Нет, грудь у Уны красивая и не такая уж широкая, если подумать. Небольшая такая грудь. А бедра... кхм... Так вот, о Морриган. Стерва эта Морриган, и все тут. Знает, понимаете ли, пятнадцать видов ядовитых трав, растущих на болотах в Диких землях Коркари. Это намек, что готовить она умеет, но лучше не надо. Стерва.
А мабари? Вот это вонючее, слюнявое создание, которое чуть что — сразу руки отгрызать, это подходящий спутник для Серых Стражей? Да, собак Алистер не любил с детства. Ну, не то чтобы совсем не любил, просто как-то всегда получалось, что именно его чаще всего кусали, валяли в грязи и слюнявили. Но этого отдельно взятого мабари не любил особенно. Потому что Морриган, осознав, что Уна всю жизнь мечтала обзавестись боевым псом и ни за что не оставит «милого щеночка» одного, заявила, что «Алистер все равно самый тупой в отряде». А вот и неправда. Алистер умел готовить, а мабари — нет.
Каждый раз храмовник честно пытался образумить Уну, но она только смотрела на него эдак снизу вверх, но о-о-о-очень презрительно, и говорила, что, мол, от помощи не отказываются. В эльфинаже что, все такие? Или это ее личный заскок?
Хорошо хоть Лелиана есть, так ее эта милая женщина поначалу брать с собой не хотела. Прости, говорит, сестра, но нам нужно больше, чем молитвы. Не будь Лел такой настойчивой (навязчивой, как привычно заметила Уна, — но Алистер с ней не согласился!) и не перехвати их на пути из Лотеринга, кто бы поднимал всему отряду настроение? Ну хорошо, поднимала настроение она только Алистеру, когда выводила из себя Стэна и пыталась подшучивать над Морриган. Храмовник даже чувствовал себя немного отмщенным.
Но ЭТО!! Это уже просто ни в какие ворота не лезет! Вот какого лысого генлока она не добила этого эльфа сразу? С чего такая внезапная сентиментальность? Ах, он может что-то знать! Ах, я должна выяснить, кто его нанял! И извела на него бутылёк с дорогущим, между прочим, зельем. Чтобы кровью не истек. То, что этот, с позволения сказать, эльф чуть не отрубил Алистеру ногу, ее почему-то ничуть не огорчило. И вот кто она после этого?! Они же друзья, они столько прошли вместе, как она могла? Вручила ему аптечку и давай возиться с бандитом.

***

В эльфинаже было лишь одно правило, которое соблюдали неукоснительно все эльфы. Держаться друг друга. Потому что иначе не выжить. Оно не оглашалось, ведь с младенчества каждый эльф видел, как оно работает. И Уна, одна из немногих городских эльфов, владевших оружием (спасибо мамочке-долийке, тайком учившей единственное чадо искусству резать глотки шемленам), готова была это оружие применить в случае, если кого-то из своих обижали. Харэн Валендриан не раз и не два отчитывал ее за скверный характер и неумение держать себя в руках, но когда пахло жареным, не мешал ей делать свое дело. Благодаря этому в Денериме было куда меньше трупов эльфов, чем могло бы быть. Зато — немного больше человеческих. Воган, разумеется, тоже нарвался сам, и даже не жаль, что из-за этого высокородного ублюдка пришлось бежать из города. Хотя стоит признать, шем на шема не приходится: Дункан спас ее шкуру. Плохо только, что в награду за заботу он повесил ей на шею Алистера...
Когда закончился бой — крайне невыгодный для Стражей, но на удивление легкий, Уна с изумлением обнаружила, что один из нападавших выжил. Будь он человеком, она не задумываясь прирезала бы его. С легкостью и без сожалений. Шемом больше, шемом меньше... Но это был эльф. И, насколько Уна могла судить, не долиец. Важная деталь, учитывая все страшилки, которые городские рассказывали про диких, как звери, долийцев, каждый второй из которых — опасный малефикар, одержимый жаждой убийства. Конечно, сама Уна в них не верила, но о недружелюбном отношении долийцев к чужакам прекрасно знала.
Этот экземпляр, правда, тоже не отличался невинностью намерений, но Уна могла его понять. Родившись в эльфинаже, крутишься как можешь, и ей ли было винить парня в том, что ему пришлось на свой страх и риск пытаться убить Серого Стража, две штуки? Пусть даже он был слишком хорошо вооружен для простого разбойника, и с ним пришлось повозиться, чтобы вырубить, но разве сама Уна не ухватилась бы за возможность подзаработать? Да на его месте она мчалась бы впереди собственного визга на смерть, если бы плата оказалась достойной. Кроме того, много ли водилось в эльфинажах эльфов, которых можно было бы, не кривя душой, назвать красивыми? От лесных собратьев городские эльфы в первую очередь отличались мышиной невзрачностью. Даже поговорка была вроде «кто отличит одного эльфа от другого?» Этот же при всем желании не смог бы затеряться в толпе. Разве что благодаря росту...
И пока Табрис приводила эльфа в чувство, у нее сработал переключатель «свой». Она приняла его даже раньше, чем наемник открыл глаза и с очень спокойной ироничной улыбкой заявил, что собирался очнуться уже на том свете. «Ах ты ж мое солнце», — пронеслось в голове хладнокровной обычно эльфийки.

***

Ну вот. Вот что это значит — это «Зев для друзей»? Где он тут друзей видит, а?! Уна, не делай этого, пожалуйста-пожалуйста! Алистер нервно нарезал круги, пока эльфийка делала вид, что допрашивает убийцу. Который, кстати сказать, малодушно сдавал всех и вся на добровольных началах. Трус.
— Так тебя, значит, нанял Логейн? — Уна изобразила на лице нечто, долженствующее обозначать брезгливость, и почесала кончиком кинжала подбородок. — И сколько отвалил за наши головы?
— Достаточно, чтобы Вороны взялись за этот заказ, — пожал плечами Зевран. — Правда, я из этих денег не увидел ни гроша, так что можешь не трудиться обыскивать мой труп.
— Эх, а я уж было надеялась заставить тебя медленно раздеться и вывернуть карманы... — ехидно отозвалась эльфийка.
— Если тебе этого хочется, я готов, хотя должен предупредить: раздеваюсь я по-любительски, — невозмутимо ответил убийца.
— Ну все, хватит уже. Убей его и пойдем дальше, — не выдержал Алистер. — Сколько уже можно?
Уна подняла на храмовника свой фирменный взгляд «пади ниц, ничтожество» и вернулась к светской беседе с Зевраном. Тот, кстати, чувствовал себя до тошноты уверенно. Даже со связанными руками, в молчаливом, но более чем ощутимом присутствии мабари и болотной ведьмы, каждый из которых не задумываясь выпустил бы ему кишки. Просто забавы ради. Странно, что они этого до сих пор не сделали, потому что у Алистера руки уже не просто чесались, а покрывались коростой от нетерпения. Нет, сам бы он этого делать не стал. В бою — одно дело, а так... связанного... пленного... хладнокровно прирезать... Фу! Он выше этого. И потом... кажется, Уна в восторге от него. Улыбается своей загадочной улыбкой, и в голосе подозрительно теплые нотки. Ну хватит же уже!
— Я серьезно! Он. Пытался. Нас. Убить.
Алистер переступил ногами, перенося вес на раненую конечность, и скривился — немного напоказ.
— На твоем месте я бы не принимал это так близко к сердцу, — заявил Зевран.
— Морриган! — прибегнул храмовник к последнему аргументу. — Ну хоть ты скажи!
— Что сказать? — Ведьма выгнула бровь и скрестила руки на груди. — Как будто Уну можно в чем-то убедить...
А Уна меж тем, похоже, всерьез вознамерилась взять это создание с собой. Вот как прикажете есть в его компании? Или спать? Или вообще чувствовать себя хоть сколь-нибудь комфортно? Может, он и прав, говоря, что в их положении нет смысла придираться к мелочам, но... но какого архидемона?!
— Должен тебе напомнить, что я тоже Серый Страж, — вспомнил вдруг Алистер, упирая руки в бока. — И я против.
— Если тебе так хочется, можешь сам его убить. И отряд вести сам, — сухо заявила Уна, перерезая веревки на руках эльфа и отдавая ему меч. — Тогда — твоя воля: кого хочешь, того и бери с собой.
— Вот, значит, как? Ну... ну и пожалуйста!
— Уже уходишь? — обрадовалась Морриган.
— Не дождетесь! — вспыхнул Алистер. Он подошел к Зеврану и очень, по его мнению, сурово посмотрел ему в глаза. — Я за тобой слежу. Только попробуй что-нибудь... того.
— Я польщен вниманием, — слегка кивнул эльф.
Алистер так и не успел ничего сделать: занесенная для удара рука столкнулась с преградой раньше, чем дотянулась до лица Зеврана. Уна покачала головой и вопреки обыкновению очень мягко улыбнулась храмовнику.
— Нам еще мир спасать, дружище. Давай без истерик...
Она отпустила его руку и, спокойно повернувшись к наемному убийце спиной, пошагала вперед, мурлыкая что-то себе под нос.
— Странная она... — сообщил Зевран, ни к кому в частности не обращаясь. — Но милая.
— Ты заметил? — хмуро отозвался Алистер, впрягаясь в заплечный мешок. — Я вот тоже так думаю. Но сегодня она явно перегнула палку.
— Я все слышу! — бросила Уна через плечо, ни на миг не сбившись с шага.
Алистер нагнал ее и требовательно схватил за руку. Девушка остановилась, скроив недовольную гримасу.
— Я не понимаю, — сказал храмовник, подыскивая слова, которые прозвучали бы убедительно для циничной и не всегда вежливой эльфийки. — Почему ты берешь его с собой?
— Он смелый. И симпатичный.
— И отравит нас при первой возможности, — зловеще пообещала Морриган, подойдя к командиру.
— Вот видишь! — Алистер ухватился за слова ведьмы, как утопающий за соломинку.
Табрис склонила голову на бок, и неожиданно ее чуть угловатое тонкое лицо озарила совершенно искренняя, веселая улыбка.
— Тебе не кажется, что он будет прекрасным объединяющим началом? Ты уже начал соглашаться с Морриган! Может быть, через недельку-другую вы все перестанете ругаться, следя за тем, чтобы Зевран не учудил чего-нибудь противоестественного?
— Никогда не считал себя миротворцем, — вклинился эльф, — но всегда рад освоить новое качество.
— И все счастливы, — заключила Уна. — Вот увидишь, Лелиана будет в восторге.

@темы: Dragon Age: Origins, тексты

---

*бубучит*

На кинк-фесте полно текстов (порядка 30 уже, если не больше), но я впервые прочитал тот, который мне вообще не лег. Это, конечно, как водится, вкусовщина чистой воды, но я в некотором неприятном удивлении...

@темы: Dragon Age: Origins, fun&fiction, мировоззренческое

---

Мило

Всевышний, я тут подумал... Мне раньше некогда было, а теперь я тебя обожаю. Точно.

@темы: фан, ДГ

---

Ебучая уебанская ебаная мобильная связь! Надеюсь, с тобой все в порядке, солнце...

---

Мдэ... Обострение - это не всегда весело...

Директор ФСБ Александр Бортников доложил президенту РФ Дмитрию Медведеву о случившемся в понедельник утром в московском метро, сообщила пресс-служба Кремля.

«Он проинформировал главу государства о мерах, которые осуществляются для оказания помощи пострадавшим, и по установлению причин взрывов», - говорится в сообщении, которое приводит «Интерфакс».

Утром в понедельник в московском метро произошли два взрыва - на станциях «Лубянка» и «Парк культуры» Сокольнической линии. В результате взрывов, по предварительным данным, погибли более 30 человек. По факту взрыва на станции метро «Лубянка» возбуждено уголовное дело по статье «терроризм», сообщили в Следственном комитете при прокуратуре РФ.

Меня давно уже не покидает желание уехать из этой страны как можно дальше...

@темы: злободневное человеколюбивое, слов нет

---

Бедный...

Завел себе привычку умирать раз в уровень. На 46 не успел, потому как сразу получил 47, но быстренько отыгрался на 48...

05:09 Согласно Энциклобогии, хозяин этой тени — Отряд Чертей Собачьих. Гм, что-то страшно глаза поднимать...
05:10 Не вынес схватки с судьбой и монстром Отряд Чертей Собачьих.
05:14 Всё, я так больше не могу... Всемогущий, пусть в следующей жизни я буду птичкой, ладно?
05:21 От скуки изучая суету в муравейнике неподалёку, получил прибавку к опыту.
05:44 Знаешь, Великий, с таким количеством смертей, как у меня, давно уже пора переходить на тренерскую работу.
07:13 Как. Медленно. Тянется. Время.
09:14 Пришёл в сознание в храме города Еретиченск, держа в руке кредитную карту «Банка Троллей». Бонус за вредность работы?

@темы: фан, ДГ

---

Кинк-фест-текст

Кинк-фест-текст (попробуйте не сломать язык). И, если не жалко, скажите чего-нибудь там, а?..

Nameless

— А вот наконец и непобедимый Серый Страж! Антивские Вороны рады приветствовать тебя — снова.
Наемник развел руки в шутовском поклоне, и Эйран крепче сжал посох. Он не торговался с убийцей: поймав взгляд Зеврана, он понял — нельзя оставлять этого надменного человека в живых. Казалось, целую вечность назад маг-отступник поднял руки, читая первое атакующее заклинание, и вот теперь, когда бой закончился, и тело Талиесена лежало у его ног, он медленно окинул взглядом залитую кровью улочку. В Денериме было полно таких — тесных закоулков, в которых становятся бесполезны стрелы и двуручные мечи. Оскальзываясь на мокрых камнях, Эйран шел между тел — к своим. Алистер был легко ранен, и Винн квохтала над ним... Зев?
Эйран обернулся. Он прекрасно помнил, как убийца врубился в ряды своих бывших соратников. Он слышала его голос — привычные комментарии о боевых способностях противников, едкий смех... Когда он исчез? Его не было среди мертвых, эльф проверил несколько раз, и с каждым разом его поиски все больше походили на безумные метания. Когда Алистер подошел к нему и вздернул на ноги, отрывая от чьего-то тела, он даже не сразу понял, кто перед ним.
— Ты что, не слышишь меня? — с тревогой спросил храмовник. — Я зову, зову...
— Зев... — попытался объяснить Эйран: губы шевельнулись, из горла вырвался хрип.
— Ну что с тобой... подожди-ка, где Зевран?
Заметил... Эйран вывернулся из рук храмовника и снова начал рыскать среди трупов. Его руки стали липкими от крови, в глазах плавала пелена слез, мешающая видеть, и постепенно приходило осознание: если Зеврана нет ни среди живых, ни среди мертвых здесь, на этой улице, значит...
— Нет! — дикий, отчаянный крик откуда-то из живота. Так кричат раненые звери...
— Что, что случилось?
Винн. Эйран схватил чародейку за руку, пачкая расшитую мантию кровью.
— Они забрали Зева.
— О, мне так жаль, дорогой. — Искреннее огорчение на лице пожилой ведьмы едва не свело Эйрана с ума.
— Жаль? Тебе жаль?! Неужели ты не понимаешь, они забрали его, он у них, у Воронов!
— Да, милый, я понимаю, — спокойно откликнулась Винн, погладив долийца по плечу. — Мы будем молиться за него.
Некоторое время Эйран не находил слов, не зная, то ли влепить старой дуре пощечину, то ли шарахнуть ее молнией. Для профилактики маразма. Наконец он отвел ненавидящий взгляд от Винн и посмотрел на храмовника.
— Алистер! Мы должны его найти.
— Позволь тебе напомнить, — воин честно попытался воззвать к разуму Эйрана, — что сейчас Мор и у нас есть очень важные дела.
— Твоя сестра тоже не была важным делом, Алистер, — недобро напомнил эльф. — И мне плевать на Мор, пока Зев не будет здесь, с нами.
— А ведь я предупреждала тебя, что так и будет! — возмущенно фыркнула Винн. — Что однажды тебе придется выбирать между всем миром и любовником.
— Вот как? Он, значит, просто мой любовник? — Эйран до боли сжал кулаки. — Что ж, есть Алистер, он Страж и он поведет вас дальше. А я займусь спасением любовника.
— Не смей даже думать об этом! Он наверняка уже мертв, ты ничем не поможешь ему, только потеряешь время.
— Винн права, — подал голос Алистер. — Вряд ли Вороны оставят его в живых...
Эйран со стоном упал на колени. Никто, кроме него, не знал, что снилось Зеврану в Башне Круга. Он почти не сомневался в том, что Вороны забрали убийцу не для того, чтобы прикончить где-нибудь в сторонке. Как бы ни храбрился Зев, он панически боялся пыток. Потому что прекрасно знал, на что способны Вороны... И Эйран догадывался об этом. Разве мог он оставить своего убийцу один на один с этим кошмаром, бросить его?

Это был яд. Мечи выскользнули из пальцев, камни мостовой неожиданно оказались очень близко, его схватили и поволокли куда-то, он не успел ни позвать на помощь, ни предупредить...
Холодно, потому что одежды нет. Руки и ноги стянуты веревками так, что словно нет ни ступней, ни кистей. Не исключено, что уже и нет... Глаза не открываются, лицо тяжелое, к рассаженной губе прилипла прядь волос, и невозможность убрать ее сводит с ума. Их трое. Они насилуют его по очереди, вернее, думают, что насилуют. Я родился в борделе, дорогуша, и насиловать меня нужно мечом. Или палицей — тогда, может, и будет желаемый эффект. Неприятно, не более того. Они это знают, их это злит, поэтому у него сломаны пальцы на правой руке. Он это знает, потому что видел, как их ломали. Когда действие яда закончится совсем, когда его развяжут, он почувствует боль. Он это знает, потому что наблюдал такое со стороны. А еще он знает, что никто не помешает им доставить его в Антиву, где, по их словам, все будет много, много хуже. Эйран не появится здесь, где бы это «здесь» ни было, как рыцарь в сияющих латах. Он, конечно, пылкий парень, но у него есть задачи поважнее, чем спасать шкуру наемного убийцы, во второй раз провалившегося с треском и блеском. Действие яда заканчивается, и, судя по всему, будет очень трудно удержаться от крика. Они ждут их, этих криков. Трудно сказать, что удовлетворит их больше — возможность поиздеваться над сломавшимся предателем или дополнительный предлог для насилия... Кричать или не кричать? Под заплывшими веками вспыхивают яркие пятна — боль в искалеченных руках, в избитом теле. Его рвет, судя по привкусу, с кровью. Везде кровь. Эйрану не понравилось бы, как он выглядит сейчас. И хорошо, что он не увидит. Создатель, как же больно...

Эйран не сразу узнал в этом дрожащем создании своего нежного эльфа. Он лежал, свернувшись в комок, насколько позволяло истерзанное тело. Лицо — сплошное кровавое месиво, к ранам прилипли золотистые когда-то волосы, мокрые от пота. На отставленной в сторону руке были сломаны пальцы, кости проткнули кожу. Обнаженное тело было изрезано и покрыто синяками... Его даже не пытали — унижали скорее, преподавали урок. Он был в сознании, и, услышав шаги долийца, попытался отодвинуться, издав нечто, похоже на всхлип.
— Создатель, Зев, что они сделали с тобой, — прошептал долиец непослушными губами.
На какое-то время он забыл, что умеет исцелять, и просто стоял на коленях рядом с убийцей, протянув к нему ладони и не решаясь прикоснуться. Выручил его Алистер, молча положивший руку ему на плечо. Надежное прикосновение привело юношу в чувство, но не вернуло силы. Несложное заклинание, знакомое даже самым юным ученикам Круга, не желало получаться. Когда наконец Эйран совладал с дрожащими руками и правильно произнес формулу, вышло лишь остановить кровь и, как надеялся эльф, снять боль. Он накрыл Зеврана своим плащом и снова принялся колдовать, но все никак не мог сосредоточиться.
Алистер раздобыл где-то воду и тряпки и принялся молча вытирать окровавленное лицо эльфа. Тот тихо и жалобно стонал, и это, похоже, было все, что он мог сделать.

Пришел... последняя внятная мысль перед тем, как сознание отказалось воспринимать происходящее. Голос был, были какие-то слова, но они не доходили до разума. Прикосновения причиняли боль. Нет, все было в порядке, Эйран хороший целитель, как все те немногие маги-долийцы, которых им приходилось встречать. Но он словно хватался за не прикрытые кожей нервы. Хотелось отстраниться, но получалось лишь глубже уйти в себя. Меня нет, малыш, не трогай, не мучай себя, оставь, у тебя есть другие дела.

Он не говорил. Способности мага к эмпатии сообщали Эйрану лишь о том, что перед ним — забитый зверек, сознание которого наполнено болью. Он сделал все, что мог, чтобы залечить раны убийцы, срастить кости и вправить суставы, но исцелить его душу не сумел. Зевран покорно шел вперед, когда его вели, ел, если кормили, но взгляд эльфа был пустым. Словно внутри него умерло что-то. Они оставили его в Редклиффе, и на душе у Эйрана скребли кошки. Он ничем не смог ему помочь, ничего не смог сделать, пришел слишком поздно...

Так тихо. В камине горит огонь, тело обнимает мягкая шерсть. И откуда-то изнутри накатывает — не память даже, что-то невыносимое, как будто внутренности скручиваются жгутом. На крики прибежала служанка, с ней два стражника. Помогли подняться с пола, девушка подала воды, поддержала голову. Холодная жидкость облила все изнутри, очертания предметов стали четче. Отражение в огромном старинном зеркале из массивной бронзы — бледное в зелень, ввалившиеся щеки, потухший взгляд. Да ты ужасно выглядишь, родной...
Они ушли вчера утром, но с ними — обозы, армия, значит, они идут медленно, и есть еще время привести себя в порядок. Шрамы будят воспоминания, но сейчас на жалость к себе нет времени. Его не было никогда, и не будет впредь. Не столь уж сложный выбор — умереть от стыда и отчаяния или жить дальше. Многое бывало, и хорошее в том числе. Есть Эйран, и ему нужна помощь. Плохо, что доспехи приходится подгонять наспех, и тело слушается не так хорошо, как хотелось бы, но кто заметит легкую скованность движений, которая так и так пройдет после хорошей разминки.
Хорошо бы Эйрану не пришло в голову броситься обниматься. С него станется, он очень пылкий мальчик...

— Посостязаемся на очки?
Эйран обернулся, не веря своим ушам. Зев? Словно ничего не случилось — такая привычная когда-то холодноватая усмешка кривит его губы, волосы собраны в аккуратный хвост на затылке, в руках — парные клинки.
Потом, после боя, после траура, после коронации, после суматохи празднеств маг собирался спросить Зева, что произошло, как случилось, что он оказался в Денериме, как вышло, что он нисколько не изменился... Он хотел знать, как убийца справился. Возможно, выслушать, если он захочет что-то рассказать, поделиться пережитым. Но эльф не дал магу произнести ни слова, прикрыв рот юноши исполосованной шрамами рукой. Он молча прижал долийца к себе, погладив по волосам. Потом, отпустив его, улыбнулся неожиданно мягко и сказал:
— Это лишь старые шрамы. Если не обращать на них внимания, они исчезнут. Наверное...

запись создана: 28.03.2010 в 01:20

@темы: Dragon Age: Origins, тексты, fun&fiction

---

Исчо заявка

Алистер сверху.

Тихая ночь

You Fereldans are so finicky. How will you ever learn how to pleasure each other unless you talk about it?
Zevran

Алистер страдал. По многим причинам. Первая состояла в том, что он понимал, что Элисса Кусланд — потрясающе красивая женщина. Нежная, сильная, со всеми этими ее дурацкими хвостиками и привычкой морщить нос. Это понимание само по себе ничего не значило, а вот его последствия заставляли храмовника сбегать к какому-нибудь ручью после каждого невинного разговора с ней. Чтобы охладиться. Второй причиной был Зевран. Который, по его собственному заявлению, мог соблазнить любую женщину. Лелиана уже давно перестала притворяться, что Церковь в Лотеринге отбила у нее вкус к удовольствиям жизни, и смотрела на убийцу с какой-то неестественной нежностью. Он даже Морриган ухитрился убедить в том, что такая женщина (Морриган — женщина?! Монстр она, монстр!!), как она, достойна быть воспетой поэтами. Алистер проспорил Зеврану немного серебра, но полагал, что этот неприятный эпизод стоил усилий. Во всяком случае, Элисса очень трогательно улыбнулась, когда храмовник сказал ей, что она красивая. Получилось куда лучше, чем когда он заявил Лелиане, что она — женщина. Покраснев от неловкого воспоминания, Алистер вздохнул и решительно пошел к эльфу. Не дошел пары шагов, развернулся и почти бегом ретировался к костру. Была еще одна причина страданий: Алистер готов был поспорить сам с собой на собственную руку, что Зевран поднимет его на смех, если... Нет, это просто ужасно! Но как быть иначе? Кто еще может дать толковый совет? Ведь все сексуальное образование храмовника сводилось к «сиськам Андрасте», и надо было это менять — немедленно! Потому что, во-первых, он не мог позволить наглому эльфу заполучить Элиссу, а во-вторых, ему уже надоело каждую ночь просыпаться от... в общем, надоело.

***

Последние дни взгляды Алистера в его сторону стали куда менее враждебными. Зевран заметил, что теперь в глазах храмовника сквозила неясная тоска, и гадал, чем она может быть вызвана. Когда рыцарь целеустремленно направился в сторону убийцы, тот с усилием придал лицу серьезное выражение и замер в ожидании. Алистер же на секунду превратился в соляной столб, после чего развернулся и ушел. Странно... Храмовник определенно чего-то хотел, и Зевран искренне терялся в догадках. Ему удалось выяснить, что невинный престолонаследник до отвращения гетеросексуален, а зачем еще ему мог бы понадобиться ненавистный убийца, Зев понятия не имел. Можно, конечно, было предположить, что Алистер решил выяснить отношения, но это было бы крайне неуместно. Убивать его не хотелось... С чего бы это?
Заинтригованный до искр в кончиках пальцев, Зевран решил выяснить все сам. Он приблизился к скукожившемуся у костра храмовнику и сел напротив него.
— Я вижу, что что-то тревожит тебя, мой дорогой друг, — начал он. — Могу я узнать, не требуется ли тебе помощь?
Единственный ответ, которого эльф ожидал, был ближе всего по смыслу к «только не от тебя», разве что куда менее цензурный, но Алистер внезапно залился краской — очень эффектно в свете костра — и взъерошил и без того торчащие дыбом волосы.
— Я... не... я хотел... в общем, да... я не знаю, что делать!
— С чем? — уточнил Зев, приподняв бровь.
— С Элиссой, конечно. То есть, я хотел сказать, нет, не с Элиссой, я просто... ну... ты не поймешь...
— Не пойму, что ты не знаешь, как затащить ее в постель?
Зевран хмыкнул. События принимали странный оборот.
— Я... не стал бы говорить именно так, — выдавил храмовник, сглотнув. — Но в целом ты прав. Я хочу быть с ней, я все время о ней думаю! Это ужасно!
— Это прекрасно, Алистер, — возразил Зев. — И мне кажется, что ты должен сказать это — ей. Или ты хочешь, чтобы я передал ей твои слова?
— НЕТ!! — заорал храмовник, но тут же спешно прикрыл рот ладонью и огляделся, проверяя, не мчится ли кто ему на помощь. Удостоверившись, что никого не разбудил, он шепотом продолжил: — Нет, не надо. Я и сам могу... просто... Вдруг она разочаруется? У меня никогда... я ни разу...
— Я знаю, — перебил Зевран, закатив глаза. — И что ты хочешь от меня?

***

Кривоватая усмешка на физиономии убийцы выводила Алистера из себя. Как он может издеваться над его горем?! Бессовестный гаденыш! Врезать бы ему по смазливой мордашке, чтобы не зазнавался. Хотя нет, тогда точно не получится узнать хотя бы пару его секретов. Сделав над собой немыслимое усилие, Алистер поправил прическу и медленно, с трудом подбирая слова, спросил:
— Ты не мог бы рассказать, что делать с женщиной... наедине?
Выражение скепсиса на лице эльфа плавно перетекло в некое подобие шока: все же Алистеру удалось удивить Зеврана. Убийца стек с бревна, на котором сидел, и некоторое время созерцал храмовника широко распахнутыми глазами. Золотисто-солнечными, не к месту подумал воин. Наконец эльф справился с собой, поднялся и, ухватив Алистера под локоть, поволок куда-то так решительно, что тот не успел даже возразить.

***

Обсуждать такие вещи посреди лагеря было бы по меньшей мере нелепо. Про себя Зевран умирал со смеха, но Алистер, в конце концов, действительно нуждался в немедленной помощи. Когда эльф наконец сумел завязать шнуры на пологе палатки, у него уже созрел план.
— Что это ты собираешься делать? — с тревогой спросил очнувшийся Алистер из глубины палатки.
Зев спокойно зажег крошечный масляный светильник, прикрытый витражным абажуром, скинул сапоги и уселся перед храмовником, скрестив ноги.
— Знаешь, чего тебе не хватает? — поинтересовался он.
— Ума? — скривился Алистер.
— Нет, ум у тебя есть, насколько я успел заметить, — усмехнулся эльф. — Ты же обратился ко мне. Но твой подход к женщинам слишком… прямой. Это весьма трогательно — подарить девушке засушенный цветочек, сорванный полгода назад, но этого мало. Даже когда ты думаешь об отношениях с женщиной, у тебя становится ужасно несчастное лицо.
— Это бросается в глаза?
— Поверь на слово, — кивнул эльф. — Если ты переживаешь из-за того, что отсутствие у тебя определенных навыков может повредить вашим отношениям с Элиссой, я могу предложить тебе два выхода.

***

Алистер напрягся. По крайней мере один, да что там — оба выхода, которые мог придумать этот хитровывернутый мерзавец, наверняка ему не понравятся.
— И?
— Первый вариант — забыть о ней.
— Ну вот еще! Чтобы ты сам ее спокойно охмурял?! — возмутился храмовник.
— Здоровая конкуренция еще никому не вредила, — заметил эльф, заправляя за ухо прядь волос. Эта его привычка действовала Алистеру на нервы. Да что уж лукавить, он весь действовал Алистеру на нервы. Особенно когда вот так улыбался. Снисходительно. — Но так и быть, отбросим этот вариант. Второй — приобрести необходимые навыки.
— И как, интересно, я должен это сделать?
— В Антиве, — завел привычную песенку убийца, — для этого существуют бордели. Большинство аристократов получило свое... образование именно там.
— Мы в пяти днях пути от Денерима, — напомнил Алистер. — И идем в другую сторону.
Эльф молчал. И очень серьезно смотрел храмовнику в глаза. Под этим взглядом Алистер чувствовал себя как... девственник под взглядом шлюхи, за неимением лучшего определения. Поняв, к чему клонит Зевран, Алистер метнулся было к выходу из палатки, но эльф легко перехватил его за перевязь и усадил на место.
— Ты в своем уме? — выдохнул храмовник шепотом.
— Я лишь предлагаю помочь. — Эльф пожал плечами и выпустил кожаный ремень, за который легко удерживал Алистера на месте. — Ты же хочешь поразить Элиссу?

***

Такому вздоху позавидовала бы даже непорочная сестра — атия награно из антиванского монастыря. Зевран спокойно наблюдал за метаниями Алистера, честно стараясь не улыбаться. Это было бы жестоко по отношению к несчастному, пунцовому, потному храмовнику.
— И что ты предлагаешь? — просипел он наконец.
— Представь, что я — это она.
Сила воображения — великая сила. Очень часто Зева называли чужими именами в постели... Оставалось надеяться, что храмовник не обделен фантазией. Прошло еще несколько минут, прежде чем на лице Алистера появилось долгожданное выражение отчаянной решимости. Он несколько раз глубоко вздохнул и плотно зажмурился. Какая прелесть.
Зевран плавным движением переместился вплотную к Алистеру. Храмовник съежился, но глаз не открыл. Позволив себе неопределенно усмехнуться, Зев осторожно коснулся губами плотно сжатых губ Алистера.

***

Поцелуй эльфа оказался и на десятую долю не так противен, как ожидал Алистер. У убийцы были очень мягкие теплые губы, от него вкусно пахло костром и чем-то еще, совершенно незнакомым, но приятным. Представить на его месте Элиссу храмовник так и не сумел. Потому что... потому что Элисса Кусланд пахла иначе. И ощущения, когда она стояла рядом, были совсем другими.
...И понимание того, что целует его именно Зевран, вызывало приятные мурашки вдоль позвоночника Алистера. Храмовник даже ухитрился расслабить сведенные судорогой мышцы лица и приоткрыть губы. Чем убийца мгновенно воспользовался, скользнув в рот Алистера языком — на долю секунды. Неожиданно, но приятно. Воин и не подозревал, как это, оказывается, приятно — целоваться. Осмелев, он принялся повторять за эльфом нехитрые движения, одновременно пытаясь удержать на месте ремни и пряжки, которые убийца с уверенной легкостью расстегивал. Но когда эльф неожиданно укусил его за шею, бросился помогать ему. Оказалось, что снять доспехи, сидя в палатке, не так-то просто...

***

Зевран никогда не задумывался над тем, что делает, когда дело касалось секса. Личность партнера тоже не имела особого значения: эльф просто наслаждался процессом. Алистер по всем статьям не был пределом мечтаний убийцы, но то, как он реагировал на умелые ласки, заводило. Когда из всей одежды на Алистере осталась только его невинность, эльф обнял его, прижавшись всем телом, запустил пальцы в короткие вздыбленные вихры и осторожно опрокинул храмовника навзничь. Оставалось лишь помочь ему попасть, куда следует, что эльф и сделал, устроившись поудобнее на бедрах Алистера.

***

Да уж, наедине с собой это было совсем не то... Алистер в какой-то момент испугался, что потеряет сознание. Голова закружилась, под веками вспыхнуло звездное небо. В следующий раз воин действовал куда более уверенно, с удовольствием наблюдая, как надменный убийца стонет и прогибается под ним. Он взмок как мышь и дышал как загнанная лошадь, но внутри росло чувство гордости. Все оказалось не так уж сложно. И пусть даже храмовнику пришлось прибегнуть к столь нетривиальным методам, Элисса наверняка останется довольна...
Алистер замер, и Зев обернулся через плечо, выжидающе глядя на храмовника. Тот отстранился, поспешно отыскал свои штаны, с трудом натянул их и только после этого решился ответить на взгляд эльфа.
— Ты закончил? — будничным тоном поинтересовался убийца.
— Да, наверное, — вздохнул Алистер. — Не знаю, что теперь делать...
Эльф по-кошачьи потянулся (храмовник с трудом подавил желание наброситься на него снова) и, убрав за острое, очень вкусное ушко прядь мягких золотистых волос, хитро улыбнулся.
— Для начала советую тебе помыться.

@темы: Dragon Age: Origins, тексты, fun&fiction

---

*в задумчивости*

Внезапно обнаружил себя в фэндоме. Или, точнее, фэндом нагнал меня и предстал во всей красе. Обожеобожеобоже! Я-то думал, что просто пишу тексты и играю в игру, по которой, собственно, пишу. А оказывается оно вот так вот. В задумчивости - а надо ли оно мне? Фэндом, то есть. Так славно было, когда тихо сам с собою и несколькими близкими...
Да, временами я начинаю грузиться совершенно странными вещами. Но ощущение "ой, бля" требует осмысления. Участие в фесте как таковое ни к чему меня не обязывает (во всяком случае, я на это надеюсь). В частности к общению с другими авторами. It's a comforting thought...

@темы: за жисть, обнять и плакать, коллективный онлайн, разное

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра